«Ты эгоистка!» — кричала сестра, собирая чемоданы.
Я больше не даю себя использовать. Даже родным
Вечер вторника застал Анну в аптеке. Она проверяла остатки, когда телефон завибрировал.
— Аня, ты сегодня домой собираешься? — голос мужа звучал напряженно.
— Игорь, у меня ревизия. Что случилось?
— Тут твоя сестра… С чемоданом.
Анна замерла, зажав в руке папку с накладными. Сестра. Опять. В последний раз это закончилось тем, что Лена прожила у них три месяца. Три месяца бесконечных историй о неудачах в бизнесе и просьб «перезанять до зарплаты».
— Я… Скоро буду.
Домой она не шла — бежала. На пятом этаже остановилась перевести дыхание. За дверью слышались голоса: звонкий Ленкин и приглушенный — мужа.
— Анечка! — Лена бросилась к ней, стоило переступить порог. От сестры пахло дорогими духами и очередной бедой. — Представляешь, этот урод-инвестор кинул меня! Все деньги пропали!
Анна молча прошла на кухню. Села. Достала телефон, открыла банковское приложение.
— Сколько на этот раз?
— Да ты что! — Лена картинно всплеснула руками. — Мне от тебя денег не надо. Только пожить немного. Неделю, максимум две.
Игорь хмыкнул, не отрываясь от ноутбука. Он слишком хорошо помнил, чем заканчивались эти «немного пожить».
— А квартира? — Анна сжала в руках чашку с остывшим чаем.
— Пришлось продать. Но ты не переживай! У меня есть план…
Лена говорила и говорила. О гениальной бизнес-идее, о партнере, который вот-вот подпишет договор, о временных трудностях. Анна смотрела на сестру и видела: та врет. Как всегда. Просто ищет, на чью шею сесть.
«Нет, — билось в голове. — Просто скажи «нет».
— Ань, ты же не откажешь родной сестре? — Лена улыбнулась той самой улыбкой, с которой в детстве выпрашивала у Анны любимые игрушки.
Игорь за спиной едва слышно выдохнул. Он знал этот момент — момент, когда жена снова сдастся.
— У нас маленькая квартира…
— Я могу на раскладушке! Или на диване в гостиной.
«Где спать будем мы?» — чуть не вырвалось у Анны. Но она промолчала. Как всегда.
— Хорошо, — услышала она свой голос. — Только на пару недель.
Лена просияла, чмокнула сестру в щеку и умчалась разбирать чемодан. А Игорь… Игорь молча встал и вышел на балкон.
Анна смотрела на закрывшуюся дверь и вспоминала слова своей первой начальницы: «Девочка моя, доброта — как кошелек. Если давать в долг всем подряд, однажды останешься без копейки».
***
Две недели превратились в месяц. Анна лежала без сна, слушая, как Лена храпит в гостиной. Игорь давно ушел спать в кабинет — «от этого концерта подальше».
Утро началось с привычного:
— Ань, а у тебя молоко есть? А хлеб? А может, в магазин сходишь?
Анна механически кивнула, собираясь на работу. В последнее время она стала замечать, что превратилась в кивающий автомат.
— И шампунь закончился, — крикнула Лена из ванной. — Твой возьму?
Даже не спрашивает. Просто ставит перед фактом.
Телефон зазвонил, когда Анна пересчитывала кассу в аптеке.
— Сестренка! — голос брата звучал непривычно бодро. Значит, точно что-то случилось.
— Андрей? Ты же в рейсе должен быть.
— Был. — Он помолчал. — Слушай, тут такое дело… Машину продал.
— Что? — Анна чуть не выронила калькулятор. — Зачем?
— Да кредит нужно было закрыть. А теперь работы нет. И Светка выгнала…
Она прикрыла глаза. Как же знакомо это начало.
— И что ты хочешь?
— Да ничего особенного! Переночевать пару дней. Найду работу и съеду.
— Андрей, у меня Ленка живет.
— А, знаю! Она сказала, что ты не против, если я тоже…
Анна похолодела:
— Что значит «сказала»?
— Ну, я уже еду. Буду через час.
Гудки.
Вечером она стояла в дверях своей квартиры, не решаясь войти. Из-за двери доносился смех — Ленка с Андреем всегда легко находили общий язык. Особенно за чужой счет.
— А вот и наша кормилица! — радостно встретил ее брат, и у Анны внутри что-то оборвалось. Не «сестра», не «Аня» — кормилица.
— Мы тут пиццу заказали, — сообщила Лена. — На твой телефон, ты же не против?
Анна посмотрела на объедки пиццы, на батарею пивных бутылок, на довольные лица брата и сестры. В голове некстати всплыла поговорка про гостя и рыбу.
Ночью она считала трещины на потолке кухни — единственного места, где теперь можно было побыть одной.
— Не спишь? — Игорь появился бесшумно, как призрак.
— Думаю.
— О чем?
— О том, что мы с ними правда родственники? Или в роддоме перепутали?
Игорь не улыбнулся:
— Они ведь искренне считают, что имеют право. На твое время, деньги, жизнь. А ты… — он запнулся.
— Что — я?
— А ты им это право даешь. Каждый раз, когда молчишь.
Анна вздрогнула. В коридоре что-то грохнуло, и раздался пьяный смех Андрея.
— Завтра мама приедет, — вдруг сказала она. — Узнала, что дети собрались, и решила проведать.
Игорь встал:
— Я поживу пока у друга. Извини.
Она хотела сказать, что понимает. Что ей самой хочется сбежать. Что она больше не может…
Но промолчала. Как всегда.
За стеной храпели брат и сестра. В кармане лежал телефон с маминым сообщением: «Дочка, ты же рада, что семья собирается?»
Анна смотрела в темноту и думала: а была ли у нее когда-нибудь своя жизнь?
Или она всегда была лишь удобной жилплощадью для чужих проблем?
***
Мама влетела в квартиру как свежий ветер, только вот пахло от этого ветра упреками.
— Боже, Анечка, у тебя такой беспорядок! — она поджала губы, оглядывая гостиную. — И что ты так похудела? Игорь хоть кормит тебя?
— Игорь у друга живет, — буркнул Андрей с дивана, не отрываясь от телефона.
— Что? — мама замерла. — Почему?
— Потому что здесь теперь проходной двор, — пробормотала Анна себе под нос, но мама услышала.
— Как ты можешь! Это же семья! — она присела рядом с Андреем. — Бедный мой мальчик, намучился с этой своей Светланой…
Анна смотрела, как мама гладит сорокапятилетнего «мальчика» по голове, и внутри поднималась глухая злость. На маму, превратившую их всех в вечных детей. На брата, который искренне верит, что мир ему должен. На Ленку, которая…
— Ань, тут квитанции пришли, — сестра появилась на пороге с пачкой бумаг. — Я положила на тумбочку.
— И что?
— Ну как что? — Лена удивленно подняла брови. — Оплатить надо.
— Может, ты оплатишь? — тихо спросила Анна. — Или Андрей?
Повисла тишина. Такая звенящая, что стало слышно, как капает вода из крана.
— Доченька, — мама привстала. — Ты же не можешь требовать с них денег! У Леночки сейчас сложный период, а Андрюша…
— А я? — вдруг спросила Анна. — У меня какой период?
— Ты что, жадничаешь? — прищурилась Лена. — Тебе что, жалко родной сестре помочь?
— Жалко, — кивнула Анна. — Себя жалко.
Мама охнула:
— Господи, что с тобой случилось? Ты же всегда была такой отзывчивой!
— Была, — Анна медленно поднялась. — Знаешь, мам, есть такая фраза: «Хорошо просить, когда отказывать не умеют». Вы все это прекрасно знали. И пользовались.
— Да как ты можешь! — мама прижала руку к сердцу. — Я же вас растила…
— Чтобы мы всю жизнь были твоими маленькими детьми? Которые не могут жить самостоятельно?
Тишина звучит по-разному, когда ты свободна
Андрей наконец оторвался от телефона:
— Слушай, что ты завелась? Подумаешь, живем у тебя. Ты же не бездомная.
— Пока нет, — Анна горько усмехнулась. — Но если продолжу содержать вас всех, скоро стану.
— Ты эгоистка! — выпалила Лена. — Думаешь только о себе!
— А кто думает обо мне? — тихо спросила Анна. — Кто-нибудь из вас хоть раз подумал, каково мне?
Она обвела взглядом родные лица. Возмущенное мамино, обиженное Ленкино, недоумевающее Андрея. И вдруг поняла — они действительно не понимают. Искренне считают, что имеют право на её жизнь.
— Знаете, — она медленно достала телефон, — я сейчас позвоню Игорю. И попрошу вернуться домой. В его дом. В наш дом.
— А мы? — пискнула Лена.
— А вы… — Анна впервые за долгие годы почувствовала, как внутри расправляется что-то долго сжатое в комок. — Вы найдете, где жить.
Вы же взрослые люди. Правда, мам?
***
Звонок застал Анну в аптеке. На экране высветилось «Игорь».
— Ты правда это сделала? — в его голосе звучало удивление пополам с восхищением.
— Что именно?
— Мне Ленка написала. Говорит, ты их выгоняешь.
Анна прикрыла глаза. Сказать легко. Сделать — почти невозможно. Но она справилась.
— Да. Я дала им неделю на сборы.
Пауза.
— Знаешь, — Игорь откашлялся, — я горжусь тобой.
Вечером она открыла дверь своей квартиры. В прихожей — гора коробок. На кухне — мама с заплаканными глазами.
— Мамуль…
— Не подходи! — мама вскинула руку. — Ты предала нас всех. Растоптала само понятие семьи!
— Семья — это не только брать, — тихо сказала Анна. — Это еще и давать.
— Мы тебе давали любовь!
— Нет, мам. Вы давали мне чувство вины.
Тишина.
— А еще знаешь что? — Анна налила себе воды. — «Сидеть на шее удобно, пока не стряхнут». Я слишком долго была удобной шеей.
Из комнаты появилась Лена:
— Значит, решила стать эгоисткой? Думаешь, так будешь счастливее?
— Не знаю, — честно ответила Анна. — Но я хочу попробовать. Без вашего «ты должна».
— Что скажут люди! — всплеснула руками мама. — Родная дочь выгнала семью на улицу!
— А что скажут люди, когда узнают, что взрослые дети сели на шею сестре и считают, что так и надо?
Андрей вышел из ванной:
— Слушай, ты это серьезно? Может, хоть я останусь? Я же брат…
— Нет, — она произнесла это спокойно, без злости. — Я больше не даю себя использовать. Даже родным.
— Ты пожалеешь! — выкрикнула Лена. — Вот будет у тебя беда…
— У меня уже была беда, — перебила Анна. — Я разучилась говорить «нет». И превратила свою жизнь в бесконечную службу спасения.
Она подошла к окну. За стеклом шумел вечерний город. Свободный.
— Знаете, что я поняла? Любовь — это не когда ты позволяешь вытирать об себя ноги. Любовь — это когда уважаешь себя и других. А вы… вы просто привыкли брать.
Мама всхлипнула:
— Неблагодарная! После всего, что я для тебя…
— Вот именно, мам. «После всего». Ты так и не поняла, что я давно выросла?
В дверь позвонили. Игорь.
— Я решил вернуться домой, — он обвел взглядом притихших родственников. — Если ты не против.
Анна улыбнулась:
— Наоборот. Очень даже за.
***
Утро пахло кофе и свободой. Анна стояла у окна, наблюдая, как брат и сестра грузят вещи в такси. Мама что-то выговаривала водителю — наверняка рассказывала, какая у неё бессердечная дочь.
Телефон тренькнул сообщением от Лены: «Ты ещё пожалеешь. Все узнают, какая ты на самом деле.»
Анна улыбнулась. Впервые за долгое время — искренне.
— Пусть узнают, — прошептала она. — Пусть узнают, что у меня есть право на собственную жизнь.
Игорь обнял её за плечи:
— О чем думаешь?
— О том, что тишина звучит по-разному. Раньше в ней был страх. А теперь…
— А теперь?
— Теперь в ней я.
Вечером позвонила мама. Анна смотрела на экран телефона, где высвечивалось родное лицо. Палец завис над зеленой кнопкой.
— Знаешь, — сказала она Игорю, — я столько лет жила чужими проблемами, что забыла свой собственный голос.
— И что теперь?
— Теперь я учусь говорить. Своими словами. Своим голосом.
Она нажала «отклонить».
За окном шумел весенний дождь. Пахло мокрой сиренью.
Телефон снова зазвонил. Лена.
— Ань, прости, но мне очень нужна помощь…
— Нет.
Одно короткое слово. Такое простое. Такое сложное. Такое… освобождающее.\
