— Серьги! — отчеканила свекровь. — Те, что я тебе подарила на свадьбу. Сними их сейчас же.
— Людмила Борисовна, я… я не понимаю, — начала Кристина. — Почему вы…
— Просто сними их, — перебила та. — Это мои серьги. Я передумала их тебе дарить. И хочу забрать их обратно.
***
Кристина стояла посреди магазина, держа в руках два платья — одно неброское, кремового цвета, а другое — изумрудное, с открытыми плечами и тонким поясом. Зеркала по обе стороны беспристрастно отражали ее растерянное лицо, усталый взгляд и легкую тень раздражения, спрятавшуюся в уголках губ.
Скоро должен был состояться юбилей свекрови — ровно пятьдесят лет. Людмила Борисовна собиралась отметить праздник с размахом: ресторан в центре города, живая музыка, фотограф, ведущий — все, как полагается влиятельной женщине.
Завуч школы, жена уважаемого человека, мать сына с перспективами. И, конечно, свекровь, которая умела сделать так, что даже невинное «Как у тебя дела, Кристина?» звучало как дoпрoc.
Кристина давно научилась распознавать ее интонацию, взгляд, оценку. Особенно — оценку. Внешний вид, манеры, прическа, даже выбор блюда за праздничным столом — все было под пристальным контролем Людмилы Борисовны.
И пусть муж Стас никогда прямо не говорил: «Ты должна выглядеть идеально», — но его молчание в присутствии матери, когда та отпускала колкие замечания, говорило само за себя.
— Вам помочь с выбором? — мягкий голос продавщицы отвлек Кристину от размышлений.
— Спасибо, я пока просто смотрю, — ответила она и снова перевела взгляд на платья.
Изумрудное выглядело роскошно. В нем она чувствовала бы себя королевой — но стоило оно почти половину ее зарплаты. Кремовое — более скромное, но и цена у него гораздо ниже. Если пойти в кремовом, то Людмила Борисовна скажет, что невестка ее позорит, а если — в изумрудном, то свекровь скажет, что Кристина хочет выделиться.
Она вспомнила прошлый семейный праздник — Новый год. Тогда она осмелилась прийти в дом к свекрам в алом платье по фигуре. Не откровенном, не вызывающем — просто ярком и привлекающем внимание. Людмила Борисовна посмотрела на нее оценивающе и пару раз колко пошутила:
— Кристина, ты же понимаешь, что красный цвет не для всех. Тем более фигура должна быть идеальной.
В тот вечер Кристина весь ужин чувствовала себя будто под прожектором внимания, где каждый ее жест оценивают по десятибалльной шкале. Она даже есть стеснялась.
Кристина глубоко вздохнула и посмотрела в зеркало снова. Хотелось хотя бы раз не подстраиваться. Не думать, что скажет свекровь. Не бояться чужого мнения. Просто выбрать то, что нравится.
— Возьму это, — неожиданно для себя сказала она продавщице, протягивая изумрудное платье.
День праздника выдался шумным. Ресторан сиял огнями, официанты мелькали с подносами, гости смеялись и поздравляли именинницу. Людмила Борисовна, в наряде с золотыми пайетками, принимала подарки и комплименты, будто актриса на сцене.
Когда Кристина вошла, разговоры за соседними столами на секунду стихли. На ней было то самое платье — простое по фасону, но элегантное, подчеркивающее цвет глаз и загорелую кожу. Она улыбалась, хоть внутри все сжималось от волнения.
— Кристина, дорогая! — свекровь обернулась, окинув ее взглядом с ног до головы. — Ну надо же… какая ты нарядная. Решила меня затмить? — в голосе прозвучала легкая насмешка, которую окружающие восприняли за шутку.
Кристина улыбнулась:
— Что вы, Людмила Борисовна. Просто хотелось порадовать вас. Такой день все-таки.
Свекровь чуть прищурилась, не ожидая такой уверенности. Стас, стоявший рядом с матерью, кивнул:
— Тебе идет. Очень красиво.
И это «очень красиво» было для Кристины как маленькая победа. Весь вечер она держалась достойно. Танцевала, улыбалась, разговаривала с гостями — и старалась гнать от себя мысль, что должна обязательно всем понравиться, и свекрови, в том числе. Она просто была собой.
Все шло удивительно спокойно. Даже слишком. Кристина уже начала верить, что вечер пройдет без неприятных сюрпризов, которые любила подбрасывать свекровь. Людмила Борисовна принимала поздравления, смеялась, отпускала свои колкие, но вроде бы беззлобные комментарии. Гости ели и танцевали, а официанты сновали между столиками.
Кристина сидела рядом со Стасом, тихо разговаривая с его двоюродной сестрой Аней, когда к ней подошла свекровь. На лице Людмилы Борисовны застыла натянутая улыбка, но в глазах сверкало что-то зловещее.
— Кристина, — произнесла она негромко, но так, что те, кто был поблизости, невольно обернулись. — Сними серьги.
Кристина моргнула, решив, что ослышалась.
— Простите? Что?
— Серьги, — отчеканила свекровь чуть громче. — Те, что я тебе подарила на свадьбу. Сними их сейчас же.
Несколько человек за столом замерли. Кто-то даже хихикнул, думая, что это шутка. Но Людмила Борисовна не шутила. Ее губы были сжаты, а подбородок дрожал от напряжения.
— Людмила Борисовна, я… я не понимаю, — начала Кристина, чувствуя, как в груди поднимается холодная волна напряжения. — Почему вы…
— Просто сними их, — перебила та. — Это мои серьги. Я передумала их тебе дарить. И хочу забрать их обратно.
Стас, который до этого молча пил вино, резко поставил бокал на стол.
— Мам, ты чего? — в голосе прозвучало раздражение. — Это уже перебор.
— Перебор — это когда невестка на юбилей свекрови приходит в дорогом платье с открытыми плечами и привлекает к себе внимание, будто это ее праздник! — вспыхнула Людмила Борисовна. — Я на тебя смотрю, и у меня ощущение, что ты нарочно решила меня затмить. Дрянь такая!
Наступила тишина. Музыка где-то вдали продолжала играть, но за их столом воздух стал густым и липким. Кристина побледнела. Она не знала, что сказать — слова просто застряли в горле.
— Мама, прекрати, — Стас встал, наклонился к жене и тихо сказал: — Дай я сам.
Он осторожно снял с ушей Кристины золотые серьги и положил их матери в руку.
— Теперь ты довольна? — спросил он.
Людмила Борисовна, словно и не заметив шокированных гостей, расправила плечи и вдруг заулыбалась.
— Довольна, — сказала она холодно. — Так тебе, Кристина, и надо. Пусть поубавится радости в глазах.
Кристина почувствовала, как внутри все опустело. Ей хотелось просто исчезнуть. Исчезнуть из этого ресторана, из этой семьи, из этой нелепой сцены.
Стас продолжал стоять, провожая мать взглядом, полным непонимания.
— Мы уходим, — произнес он тихо.
Они с Кристиной уже направлялись к выходу, когда ведущий радостно воскликнул в микрофон:
— А сейчас — самый трогательный момент вечера! Танец матери и сына!
Гости зааплодировали. Людмила Борисовна, будто позабыв о недавнем, мгновенно ожила. Она схватила сына за руку:
— Стасик, идем. Не смей позорить меня перед людьми.
Он хотел было что-то ответить, но ее хватка была железной. Людмила Борисовна буквально утащила его в центр зала под музыку. Кристина осталась стоять у выхода, чувствуя, как на нее смотрят десятки глаз. Она спокойно повернулась и пошла к выходу.
Воздух был очень прохладным и отрезвляющим. Даже теплое пальто не могло согреть Кристину. Она решила не ждать мужа и тут же вызвала такси, чтобы добраться домой.
Такси мягко катилось по вечернему городу. За окном мелькали огни витрин, редкие прохожие, светофоры, — все сливалось в одно длинное яркое пятно. Кристина смотрела сквозь стекло, не моргая. Казалось, даже не дышала.
Она просто не могла поверить, что взрослый, уважаемый человек мог так поступить. Снять с нее серьги — при всех, на собственном юбилее. Телефон в сумочке завибрировал. Это был муж.
Кристина посмотрела на телефон, но брать не стала. Потом телефон зазвонил снова. И еще раз. Она нажала «отклонить», прижала сумку поближе к себе и тихо прошептала:
— Дай мне хотя бы немного прийти в себя…
Стас тем временем стоял возле ресторана и, глядя на убегающие фары, злился на себя. Он понимал, что упустил момент. Надо было уйти вместе с женой, а не плясать под дудку матери в прямом и переносном смыслах. Но он растерялся, не смог вырваться из хватки матери, из этого взгляда, которым она, как в детстве, заставляла сына делать «как будет лучше для всех».
— Дурак, — прошептал он, открывая приложение такси.
Пока машина ехала, он еще несколько раз звонил Кристине.
— Крис, пожалуйста, возьми трубку…
Когда она все же ответила, ее голос был тихим и ровным:
— Я дома. Не переживай, все в порядке. Просто хочу побыть одна.
— Нет, — твердо сказал Стас. — Я еду. И, пожалуйста, не закрывай дверь изнутри.
По пути он остановился у круглосуточного цветочного магазина. Продавщица, глядя на его взъерошенный вид, даже не спросила, что нужно — просто протянула пышный букет красных роз.
— Кажется, кто-то сильно провинился, — улыбнулась она.
Стас кивнул.
— Еще как.
Когда он вошел в квартиру, в прихожей было тихо. Из гостиной доносился мягкий свет торшера. Кристина сидела на диване, в махровом халате, с телефоном в руках.
Увидев мужа, она подняла глаза — спокойные, чуть грустные.
— Я не хотела никого затмевать, — сказала она, не дожидаясь, пока он начнет говорить. — Просто хотела выглядеть красиво. Это ведь праздник. И я молодая, мне всего двадцать шесть. Разве в этом есть что-то плохое?
Стас вручил жене букет и присел рядом.
— Конечно, нет. И ты выглядела прекрасно. Мама… просто перегнула палку. Я сам в шоке от того, что произошло. Обычно при людях она себя контролирует. Но, видимо, сегодня она переволновалась.
Он говорил мягко, стараясь не торопиться, чтобы не сорваться.
— Мне так стыдно за нее, Крис. Правда. Я не знаю, что на нее нашло.
Кристина кивнула.
— Я тоже не знаю, — тихо ответила она. — Но, наверное, теперь я наконец поняла, почему она меня так не любит. Просто потому что я — молодая и красивая.
Стас вздохнул, осторожно взял ее за руку.
— Послушай… я все улажу. Обещаю. Больше такого не повторится.
— Хорошо бы, — сказала Кристина. — Потому что сегодня я почувствовала себя лишней на этом празднике жизни.
Он опустил глаза, не в силах найти подходящие слова. И вдруг заметил — в ушах супруги блестели небольшие золотые серьги с камешками. Те самые, что он подарил ей на прошлый день рождения.
— Ты надела их? — удивился он, улыбаясь.
Кристина тронула мочку уха.
— Да. Надо было не менять серьги на те, что подарила твоя мать. Тогда бы, может, всей этой ситуации и не было бы. Но я думала, что напротив, Людмиле Борисовне понравится, что я приду именно в них. А оказалось…
Стас обнял жену и тихо сказал:
— Ты — мой самый лучший подарок.
Дома после юбилея Людмила Борисовна долго не могла успокоиться.
Она сняла с себя вечернее платье, аккуратно повесила его на плечики и, не раздеваясь до конца, прошла в спальню. На комоде лежали те самые серьги — маленькие, но дорогие, с бриллиантами и блеском, который раздражал ее сейчас больше, чем когда-либо.
— Вот ведь, — пробормотала она, подхватив их двумя пальцами, будто это была какая-то неприятная вещь. — Надела и сверкала, будто актриса прямо на моем юбилее. Совсем обнаглела!
С этими словами она открыла шкаф, потянулась к верхней полке и швырнула серьги куда-то за стопку старых коробок.
— Там им самое место.
Из ванной вышел ее муж, Степан Леонидович, в домашнем халате и очках, с усталым выражением лица.
— Люда, ты все никак не успокоишься? Уже ночь, праздник прошел. Все разошлись довольные, кроме тебя.
Она резко повернулась.
— А ты что, не видел, в каком виде пришла твоя невестка? В платье, как с обложки! Локоны сделала, макияж! Специально ведь. Я видела, как на нее смотрели мужчины. Даже коллеги мои! А я стою рядом, как… как фон!
Степан вздохнул.
— Ну и пусть. Они молодые! Ты у меня все равно самая красивая. Но, честно говоря, Кристина ничего плохого не сделала. Просто пришла в платье, торжество ведь.
— Просто пришла? — фыркнула Людмила Борисовна. — Да она все заранее продумала! Эти серьги, улыбка, глаза… Она знала, что будет выглядеть лучше меня!
— Люда! — строго произнес супруг, — хватит искать врагов там, где их нет. Девушка хорошая, добрая. Тем более очень любит нашего сына. Ты видела, как он на нее смотрит?
— Любит! — передразнила она. — Еще посмотрим, как она его любит. Только и ждет, когда оттяпает у него все деньги. Я, между прочим, мать, и у меня одно желание — чтобы сын не пропал с такой…
— С какой такой, Люда? — Степан Леонидович поднял на нее взгляд из-под очков. — С красивой и самостоятельной женщиной? Может, ты просто ревнуешь?
Людмила Борисовна замерла и сжала губы.
— Что за глупости?! — холодно сказала она и отвернулась. — Просто я больше не хочу ее видеть. Ни на праздниках, ни за нашим столом. Больше никогда ее не позову.
Прошло несколько недель.
Зима уверенно вступала в свои права — город укутало снегом, витрины начинали светиться гирляндами. Совсем скоро Новый год, и в доме Людмилы Борисовны традиционно начиналась подготовка к семейному ужину. Она любила все делать заранее, поэтому еще в начале декабря звонила всем и приглашала себе на праздничный ужин.
— Сынок, — бодро начала она, — ну что, как насчет Нового года? Как всегда, у нас. Я уже все придумала: утка с яблоками, салаты, шампанское.
— Отлично, мам. Мы с Кристиной будем рады прийти.
— Стасик, — голос матери стал тише, но тверже, — я жду только тебя, без нее. Не нужно портить всем настроение.
Он замолчал на секунду, не поверив в услышанное.
— Мам, ты сейчас серьезно?
— Абсолютно. Я не хочу встретить Новый год только с самыми близкими мне людьми.
— Мам, но так не делается. Кристина — моя жена…
— Хватит, Стас! — отрезала Людмила Борисовна. — Если хочешь прийти — приходи. Но только один.
Он бросил трубку и долго сидел молча, сжимая телефон в руке. Кристина, заметив напряженное лицо супруга, спросила:
— Что-то случилось?
Стас вздохнул:
— Мама пригласила на Новый год… только меня одного. Без тебя.
Кристина горько усмехнулась.
— Ну, этого стоило ожидать. Честно говоря, я и не собиралась никуда идти.
Он посмотрел на нее внимательно:
— Все равно обидно.
— Да, — сказала она, — но, может, это и к лучшему. Пусть Новый год пройдёт без показного веселья. Просто мы вдвоем.
Прошло две недели. В начале декабря Кристина сделала тест и увидела две полоски. Она долго смотрела на них, потом села на край кровати и заплакала — от счастья, страха и неожиданности.
Когда вечером она рассказала Стасу, тот обнял ее и произнес:
— Крис… это лучшее, что могло с нами случиться.
А через пару дней ему снова позвонила мать:
— Ну что, сынок, ты подумал насчет Нового года?
— Подумал, — ответил он твердо. — Мы останемся дома. Кристина беременна, ей нужно отдыхать.
На том конце провода повисла тишина. А потом Людмила Борисовна вдруг сказала с каким-то странным облегчением:
— Беременна, значит? Ну вот и прекрасно. Пусть сидит дома, ей нельзя волноваться.
И, помолчав секунду, добавила уже с явной усмешкой:
— Скоро ее, бедняжку, разнесет, как бочку. Тогда и посмотрим…
Она положила трубку с довольной улыбкой и пошла на кухню варить кофе — в приподнятом настроении. А Стас так и остался в недоумении. Он не понимал, что происходит с матерью и откуда в ней столько ненависти.
А Людмиле Борисовне казалось, что жизнь снова встала на свои места.
Прошло девять месяцев. Кристина родила мальчика — крепкого, розовощекого, с мягкими волосиками цвета пшеницы.
В день выписки у роддома собрались все — Стас, ее мама Анна Викторовна, подруга Лена с букетом белых роз… И даже свекры. Людмила Борисовна, разумеется, не могла пропустить такое событие в жизни сына.
Кристина заметила ее из окна. Свекровь стояла чуть поодаль, в строгом костюме, с букетом роз и смотрела на двери роддома с выражением, в котором смешались любопытство и неприязнь.
Когда Кристина вышла, сияющая, с младенцем на руках, все ахнули — она словно светилась. Румянец, мягкие волны волос, глаза, полные любви. Даже врачи, сопровождавшие ее, улыбались.
Стас бережно принял ребенка, прижался губами к щеке жены и шепнул:
— Ты у меня чудо!
В этот момент к ним подошла Людмила Борисовна. На лице — натянутая улыбка, но глаза… глаза все сказали сами.
— Поздравляю, — произнесла она сухо, — мальчик — это хорошо.
И, как будто что-то вспомнив, добавила:
— Надеюсь, теперь у тебя будет меньше времени наряжаться.
Никто не отреагировал. Все смотрели на малыша. Только Степан Леонидович покачал головой и отвел жену в сторону, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию.
А Кристина стояла, держа сына на руках, и вдруг почувствовала странное спокойствие. Ей больше не хотелось оправдываться, пытаться понравиться и что-то доказывать.
Она посмотрела на Людмилу Борисовну — и впервые в жизни не испытала ни обиды, ни страха, ни боли. Только жалость.
— Людмила Борисовна, — тихо сказала она, — все, что я хочу, — чтобы наш сын рос в любви. Вы можете быть частью этой любви… или остаться в стороне. Решайте сами.
Свекровь вздрогнула, будто от пощечины, но ничего не ответила. Просто отвернулась.
Через неделю Кристина уже дома сидела у окна, качая кроватку. За окном шумел дождь, напоминая о том, что лето заканчивается. Стас подошел сзади, обнял ее и поцеловал в висок.
— Спасибо, что выдержала все это, — прошептал он.
Кристина улыбнулась.
— А я просто поняла, что не нужно бороться за любовь тех, кто ее недостоин. Лучше направить силы туда, где есть ответное тепло.
Она посмотрела на спящего сына и почувствовала настоящее счастье.
Людмила Борисовна, конечно, так и не звонила. А Кристине этого и не надо было. Рядом всегда была Анна Викторовна, Стас и маленький Петенька.
Спасибо за интерес к моим историям!
Благодарю за комментарии, репосты и подписку! Всех благ!
Вам также может понравиться:
