Ольга медленно опустилась в кресло, не в силах оторвать взгляд от экрана телефона. Сообщение, случайно всплывшее в уведомлениях мужа, пока тот принимал душ, перевернуло всю её жизнь: «Витенька, не забудь завтра забрать Машеньку из музыкальной школы. Целую, твоя Л.»
Тридцать лет совместной жизни пронеслись перед глазами, как кадры старого фильма.
Все эти командировки, задержки на работе, внезапные срочные встречи… Как она могла быть такой слепой?
— Оля, ты чего такая бледная? — Виктор появился в дверях, вытирая влажные волосы полотенцем. — Что-то случилось?
Она молча протянула ему телефон. Виктор застыл, и полотенце выпало из его рук.
— Я могу всё объяснить… — начал он, но Ольга перебила его резким движением руки.
— Тридцать лет, Витя. Тридцать лет ты лгал мне в глаза, — её голос дрожал, но она старалась держаться. — Кто эта Л.? И кто такая Машенька?
Виктор тяжело опустился на диван:
— Лариса… И наша дочь…
Ольга почувствовала, как комната начинает кружиться:
— Сколько… сколько лет этому… этой семье?
— Пятнадцать- прошептал Виктор, не поднимая глаз.
— Пятнадцать лет — эхом отозвалась Ольга. — А мама твоя… она знала?
Виктор молчал, и это молчание было красноречивее любых слов. Ольга вспомнила все те разы, когда свекровь странно себя вела, когда обрывала разговоры при её появлении, когда избегала определённых тем.
— Господи, да вы все… все эти годы… — она задыхалась от подступающих рыданий. — А я-то думала, почему она последние годы всё чаще заводит разговоры о том, что мне нужно найти себе хобби, завести подруг, быть более независимой.
Виктор попытался приблизиться к ней:
— Оля, послушай…
— Не подходи ко мне! — она отшатнулась, как от прокажённого. — Тридцать лет.Я отдала тебе тридцать лет своей жизни. Я посвятила себя нашей семье, нашему дому. А ты… ты построил целую параллельную жизнь!
Ольга встала и начала механически собирать вещи в сумку.
Руки дрожали, но она не могла оставаться здесь ни минуты. Каждый предмет в этом доме, каждая фотография на стенах теперь казались фальшивкой, декорацией в каком-то жутком спектакле.
— Куда ты собралась? — Виктор попытался остановить её. — Давай поговорим спокойно.
— Спокойно? — она горько усмехнулась. — А как ты представляешь себе этот спокойный разговор? «Дорогая, извини, что у меня есть вторая жена и дочь, давай это обсудим за чашечкой чая»?
В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилось имя свекрови.
— Как вовремя, — Ольга нажала на приём. — Здравствуйте, Мария Петровна. Что, решили проверить, не раскрылся ли ваш маленький семейный секрет?
На другом конце провода повисла тяжёлая пауза.
— Олечка… — голос свекрови дрожал. — Я еду к вам. Нам нужно поговорить.
— О чём? О том, как вы все эти годы смотрели мне в глаза и лгали? Как приходили к нам на праздники, зная, что есть другая семья? Другая внучка?
— Прошу тебя, выслушай меня. Я должна тебе всё объяснить.
Ольга посмотрела на часы — почти полночь.
— Знаете что? Приезжайте. Я хочу услышать, как вы объясните предательство длиною в пятнадцать лет.
Виктор всё это время стоял, прислонившись к стене, будто боялся упасть.
— Оля, может не стоит сейчас.
— Стоит, Витя, очень даже стоит. Пусть приезжает. Я хочу знать всю правду. Каждую грязную подробность вашего обмана.
Через сорок минут в дверь позвонили.
На пороге стояла Мария Петровна — непривычно растрёпанная, без обычного макияжа, с покрасневшими глазами.
— Проходите, — Ольга отступила в сторону. — Присаживайтесь. Расскажите мне, как вам удавалось все эти годы так виртуозно лгать.
Мария Петровна села в кресло, нервно теребя край шарфа. Её взгляд метался между сыном и невесткой, словно она искала правильные слова.
— Олечка, я знаю, что нет такого оправдания, которое могло бы… — начала она, но Ольга перебила её:
— Вы правы. Нет такого оправдания. Но я хочу знать — почему? Почему вы позволили этому случиться? Почему не остановили его?
Свекровь глубоко вздохнула:
— Я узнала случайно, десять лет назад. Виктор тогда сильно заболел, я приехала к нему в офис с лекарствами, и там… там я встретила её. Ларису. С маленькой девочкой.
Ольга почувствовала, как к горлу подступает тошнота:
— И что, вы просто… приняли это?
— Нет! — Мария Петровна подалась вперёд. — Я была в ужасе. Я кричала на него, требовала прекратить это безумие, угрожала рассказать тебе.
— Но не рассказали.
— Витя умолял меня. Говорил, что не может бросить ребёнка, что запутался — старушка всхлипнула. — А потом я стала навещать Машеньку. Она такая светлая девочка, такая талантливая.
— Прекратите! — Ольга вскочила. — Не смейте говорить мне о талантах этого… этого ребёнка! Вы предали меня. Все вы!
Виктор, молчавший до этого момента, вдруг произнёс:
— Я любил тебя, Оля. Правда любил.
— Любил? — она рассмеялась, и этот смех был страшнее крика. — А её? Её ты тоже любил? Или это была просто интрижка, которая затянулась на пятнадцать лет?
— Я не знаю… — он опустил голову. — Всё так сложно…
— Сложно? — Ольга подошла к нему вплотную. — Знаешь, что действительно сложно? Тридцать лет просыпаться рядом с человеком, готовить ему завтрак, стирать его рубашки, поддерживать во всём… А потом узнать, что всё это время он жил двойной жизнью. Вот это действительно сложно!
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов — свадебного подарка от свекрови. Ольга вдруг поймала себя на мысли, что даже этот подарок теперь кажется насмешкой.
— Я хочу увидеть их, — внезапно произнесла она.
— Что? — Виктор вскинул голову.
— Я хочу увидеть твою вторую семью. Прямо сейчас.
— Оленька, сейчас ночь — попыталась возразить свекровь.
— Мне всё равно! — отрезала Ольга. — Тридцать лет ночей я жила во лжи. Хватит! Витя, звони своей… Ларисе. Пусть приезжает. С дочерью.
Виктор побледнел:
— Но…
— Звони! Или я сама найду их. Поверь, я найду способ.
Дрожащими руками он достал телефон и отошёл в другую комнату. Через несколько минут вернулся:
— Они… они приедут через час.
Этот час показался Ольге вечностью. Она сидела в кресле, глядя в одну точку, пока свекровь пыталась что-то объяснять, а Виктор нервно ходил по комнате.
Звонок в дверь прозвучал как гром.
Ольга сама пошла открывать. На пороге стояла красивая женщина лет сорока пяти и девушка-подросток — точная копия Виктора в молодости.
— Здравствуйте, — тихо произнесла Лариса. — Я…
— Проходите, — перебила её Ольга. — Давайте познакомимся. Я та самая первая жена вашего… нашего мужа. Тридцать лет стажа, между прочим.
Девочка испуганно прижалась к матери:
— Мама, что происходит?
Ольга пристально смотрела на девочку, отмечая знакомые черты: нос и разрез глаз — точь-в-точь как у Виктора, а вот улыбка, даже сейчас, испуганная — определённо от матери.
— Присаживайтесь, — голос Ольги звучал неестественно спокойно. — Машенька, верно? Я слышала, ты занимаешься музыкой.
Девочка кивнула, всё ещё держась за руку матери. Лариса выглядела растерянной, но держалась с достоинством:
— Ольга Александровна, я понимаю ваши чувства.
— Правда? — Ольга усмехнулась. — Сомневаюсь. Вы ведь знали о моём существовании с самого начала, не так ли?
Лариса опустила глаза:
— Да.
— И вас это не смущало? Строить своё счастье на чужом несчастье?
— Мама, — вдруг подала голос Маша, — ты говорила, что папа в разводе…
В комнате повисла мёртвая тишина. Виктор, стоявший у окна, резко обернулся:
— Что?
Лариса побледнела:
— Маша, подожди…
— Ты сказала, что они давно развелись, просто не афишируют это! — в голосе девочки звенели слёзы. — Ты обманула меня?
Ольга почувствовала, как к горлу подступает истерический смех:
— Какая прелесть! Оказывается, ложь в вашей семье — это наследственное!
Мария Петровна попыталась вмешаться:
— Может, не стоит при ребёнке.
— А когда стоило? — взорвалась Ольга. — Когда нужно было рассказать правду? Пятнадцать лет назад? Десять? Или, может быть, вчера? Вы все здесь погрязли во лжи! Все до единого!
Маша вдруг вырвала руку из маминой ладони и бросилась к выходу. Лариса метнулась за ней:
— Маша, подожди!
Виктор дёрнулся было следом, но Ольга преградила ему путь:
— Нет уж, останься. Ты достаточно набегался между двумя семьями. Пусть теперь они почувствуют, каково это — когда рушится картина идеального мира.
Лариса вернулась через несколько минут, одна:
— Она уехала на такси к подруге. Не хочет никого видеть.
— Добро пожаловать в реальность, — горько произнесла Ольга. — Теперь и ваша дочь знает, что значит быть обманутой близкими людьми.
Она подошла к серванту и достала старый фотоальбом:
— Знаете, я тут подумала… Все эти совместные фотографии, улыбки, праздники — всё это было фальшивкой. А я-то, дура, специально готовила твои любимые блюда, когда ты «задерживался» на работе. Небось, ужинал у своей второй семьи?
Виктор молчал, опустив голову. Лариса стояла у стены, обхватив себя руками:
— Я не горжусь тем, что случилось. Но я правда любила его.
— Любили? — Ольга резко повернулась к ней. — А я, по-вашему, нет? Тридцать лет любви — это для вас пустой звук?
Мария Петровна попыталась взять Ольгу за руку:
— Девочка моя…
— Не смейте! — Ольга отдёрнула руку. — Не смейте называть меня «девочкой»! Вы предали меня не меньше, чем он. Все эти годы вы приходили ко мне, ели за моим столом, принимали мою заботу и всё это время знали!
Она подошла к окну, глядя на ночной город:
— Знаете, что самое страшное? Я ведь всегда гордилась нашей семьёй. Считала, что мы — пример для других. Когда подруги жаловались на неверных мужей, я думала: «Как хорошо, что у меня не так». А оказалось… оказалось, что я просто была слепой идиоткой.
Виктор наконец поднял глаза:
— Оля, я знаю, что непростительно виноват…
— Непростительно? — она повернулась к нему. — Это даже близко не описывает то, что ты сделал. Ты украл у меня тридцать лет жизни. Годы, которые я могла провести с человеком, который действительно любил бы меня. Только меня.
Лариса вдруг расплакалась:
— Я тоже жертва. Он говорил, что разведётся, что мы будем настоящей семьёй.
— Замолчите! — резко оборвала её Ольга. — Вы не жертва. Вы сознательно шли на это. Каждый день, каждый год вы делали выбор оставаться любовницей женатого мужчины.
Виктор попытался вмешаться:
— Не говори так.
— А как мне говорить? — Ольга повысила голос. — Может быть, мне стоит поблагодарить вас всех за этот прекрасный спектакль? За то, что так виртуозно водили меня за нос?
Она подошла к книжному шкафу и достала толстую папку:
— Вот, смотрите — наши документы. Тридцать лет совместно нажитого имущества. Квартира, дача, машины — всё пополам. Интересно, а что у вас там, Лариса? Тоже есть недвижимость, записанная на вас?
Лариса побледнела:
— Я… у нас квартира…
— Прекрасно! — Ольга хлопнула в ладоши. — Значит, будет что делить. Надеюсь, вы не думали, что я просто тихо уйду в закат? О нет, теперь начнётся самое интересное.
Мария Петровна встала:
— Олечка, может не стоит.
— Стоит, мама. Очень даже стоит, — Ольга намеренно выделила слово «мама». — Вы же сами учили меня, что семью нужно защищать. Вот только свою семью вы почему-то защищали за счёт моей.
Она достала телефон:
— А сейчас я вызову такси. Поеду к подруге.
А завтра с утра — к адвокату. И вот тогда мы поговорим по-настоящему. Обо всём: о разделе имущества, о компенсации морального вреда, о том, сколько стоит предательство длиною в тридцать лет.
Виктор побледнел:
— Оля, давай не будем торопиться с юристами…
— А когда, Витя? Когда наступит подходящий момент? Может, ещё подождём лет пятнадцать? — Ольга достала чемодан и начала складывать вещи. — Знаешь, что самое ужасное? Я ведь всегда удивлялась, почему у нас нет детей. Помнишь, как ты говорил: «Всему своё время, успеем ещё»? А сам в это время растил дочь в другой семье.
Лариса, всё ещё стоявшая у стены, тихо произнесла:
— Я не хотела причинять вам боль…
— Правда? — Ольга остановилась и посмотрела ей прямо в глаза. — А как вы думали это закончится? Что мы никогда не узнаем? Что я умру в счастливом неведении, а вы придёте на мои похороны как «коллега мужа»?
Мария Петровна попыталась помочь Ольге с вещами:
— Может, поживёшь у меня первое время?
— У вас? — Ольга расхохоталась. — В доме, где каждый угол пропитан ложью? Где вы принимали свою «вторую» внучку, пока я была на работе? Нет уж, увольте.
Она застегнула чемодан и выпрямилась:
— Знаете, что я поняла сегодня? Что все эти разговоры о семейных ценностях, о верности, о честности — это просто слова для вас. Красивые слова, за которыми прячется уродливая реальность.
В этот момент телефон Ларисы зазвонил. Она побледнела, глядя на экран:
— Это Маша… Она не хочет возвращаться домой. Говорит, что не может нам больше верить.
— Какая ирония, — усмехнулась Ольга. — Теперь вы знаете, каково это — когда рушится доверие. Только для меня это тридцать лет жизни, а для неё — пятнадцать.
Ольга взяла чемодан и направилась к выходу. У двери она остановилась и, не оборачиваясь, произнесла:
— Знаете, я ведь часто представляла, как мы встретим старость. Думала, будем с Витей сидеть в креслах-качалках на веранде нашей дачи, пить чай и вспоминать прожитые годы… — её голос дрогнул. — А теперь мне кажется, что я прожила чужую жизнь. Фальшивую.
Виктор сделал шаг вперёд:
— Оля, позволь хотя бы отвезти тебя…
— Не смей! — она резко обернулась. — Не смей делать вид, что заботишься обо мне. Ты заботился о двух семьях тридцать лет, хватит.
Лариса всхлипнула:
— Маша не отвечает на звонки… Что мне делать?
— А вы спросите у свекрови, — ядовито посоветовала Ольга. — Она великолепно умеет хранить секреты и давать советы. Правда, Мария Петровна?
Старушка опустилась в кресло, закрыв лицо руками:
— Господи, что же мы наделали.
— Вы? Вы просто были верны своему сыну. Как и положено хорошей матери, — Ольга горько усмехнулась. — А я была верна мужу. Который оказался предателем.
В прихожей раздался звонок — приехало такси. Ольга открыла дверь и, прежде чем выйти, произнесла:
— Завтра мой адвокат свяжется с вами. И да, Витя, можешь не беспокоиться — я не буду молчать. Пусть все знают, какой ты на самом деле примерный семьянин.
Дверь захлопнулась, и в квартире повисла тяжёлая тишина. Лариса продолжала звонить дочери, Виктор застыл у окна, глядя, как такси увозит его жену, а Мария Петровна тихо плакала в кресле.
Тридцать лет совместной жизни закончились за одну ночь. И никто из них не знал, что будет дальше.
Спасибо за лайки и подписку на мой канал!
Еще интересное:
